На следующий день выпускной вечер. Но на него я не пошел. Более с бывшими одноклассниками ничего не связывало, и дальше смотреть на их надоевшие рожи я не мог. Что греха таить, класс наш был не идеальный, и в его иерархии я занимал чуть ли не последнее место, прослыв ботаником и заучкой.
Утро того дня я отлично помню, несмотря на многие годы, усердно стиравшие все воспоминания о беззаботном времени. И даже сейчас ощущаю привкус свободы. И надежды на жизнь, лежащую передо мной как открытая книга. Свежий утренний ветер тихо шевелил белоснежные легкие шторы в комнате, а я лежал и смотрел в потолок, наслаждаясь утром, солнцем и свободой.
Низкий гул возник неожиданно, ниоткуда. Сначала он был едва слышен и ощущался скорее как вибрация. Знаете, как будто в соседней квартире включилась микроволновка или стиральная машина. Потом зазвучал громче, как неисправный пылесос. А позже достиг таких пределов, что выворачивал уши и сотрясал дом до основания.
Я вскочил с кровати и чуть не упал. Пол и стены ходили ходуном. Какая-то неведомая энергия разрушала всё вокруг. Я выглянул в окно и обомлел. За стеклом было темно. То ли гарь, то ли пепел кружили в воздухе, среди которого проглядывали некие огромные объекты, озаряемые яркими вспышками.
В ужасе от увиденного я бросился в комнату родителей и распахнул дверь. Но там ничего не было. Пустота. Половины дома просто не существовало. Не удержавшись, я упал вниз, в яму, бывшую нашим подвалом. Прямо на старый диван, на котором частенько любил тайком от родителей читать со свечкой любимые книги. И тут же погрузился во тьму. Обморок прервал мои страхи.
Я не знаю, сколько пролежал, лишившись чувств, но, судя по чувству голода, явственно ощущавшемуся, довольно долго. Несколько часов точно. Очнулся от холода. Всё-таки до катаклизма выскочил из постели совершенно раздет.
События, произошедшие накануне, казались почти сном. Но, увы, это было не так. Открыв глаза, я увидел над собой небо, серое и темное. Где-то далеко слышались гулкие, мощные удары, от которых подрагивала земля. Что-то произошло. Первым пришло на ум, что война. Или какая-то глобальная катастрофа.
Как я уже говорил, половины дома не существовало. Будто бы огромный великан снес ее. Исполинским топором. Причем срез стен выглядел идеально ровным.
Я огляделся. Вся наша улица такая. В случайном порядке поверхность земли, дома и постройки зияли огромными пустотами. Во многих местах что-то горело, иногда взрывалось. Наверное, газ или топливо. Воздух стал темным. В нем носилась какая-то взвесь, отчего днем было почти так же темно, как и ночью, через мрак едва проглядывало солнце.
Неожиданно, как обухом по голове, ударил страх. Я осознал, что остался совсем один в мире, который развалился на куски. Родителей нет, и теперь мне нужно надеяться лишь на себя. Делать нечего, нужно жить.
Дрожа от холода, я поднялся по уцелевшей лестнице к себе в комнату и нашёл неприметную крепкую одежду, в которой ездил с отцом на рыбалку и в лес. Крепкие высокие ботинки, камуфляжные штаны, свитер, куртку с множеством карманов. Потом прошел на кухню, у которой отсутствовала одна стена, и нашел в холодильнике, медленно оттаивавшем, колбасу, сыр и огурцы с помидорами. Электричества не было, и продукты, скорее всего, придут в негодность.
Утолив голод, я стал думать, что делать дальше. Включив смартфон, увидел, что сети нет и узнать, что произошло, совершенно невозможно. Предстояло действовать автономно, на свой страх и риск. Не сказать, что я слишком уж чувствовал потребность в человеческом общении или в чьем-то обществе. Но жизнь круто изменилась, и я не знал, что делать дальше. Да и что надо делать дальше, если весь привычный для тебя мир рухнул в тартарары?
Входной двери не существовало. Какая-то неодолимая сила разрушила ее на мелкие фрагменты, среди которых тусклой сталью поблескивал замок. Осторожно спустившись по ступенькам крыльца, я обратил внимание, что вся растительность во дворе покрыта тонким слоем серой пыли, похожей на пепел. Растерев субстанцию меж пальцев, окончательно убедился, что это пепел, похожий на мелкую порошкообразную золу, которая остается после сгорания в печке хорошего угля.
Неожиданно в голову пришла мысль, что пыль радиоактивна и я могу тут же умереть от лучевой болезни. В панике вытерев пальцы о штаны, я прислушался к своему телу, ища внутри необычные ощущения либо боль. Но, вроде бы, всё было хорошо, и я немного успокоился. Настолько, насколько это было можно в моем положении.
Бухающие удары и далёкие взрывы стихли, и вокруг царила полная тишина. Странно не слышать абсолютно никаких звуков. Мы жили на окраине большого города, и сюда так или иначе доносился шум от городского транспорта, стук колёс поездов и трамваев, шелест пролетающих по близлежащему шоссе машин. Сейчас же не слышно ничего. Даже ветер стих.
Я шагнул к калитке, запертой на задвижку, и запнулся о пакет с мусором, забытый на краю дорожки. Пустые бутылки в нём звякнули так громко, что моё сердце ушло в пятки. Казалось, что звук разнёсся на всю улицу, выдавая моё присутствие.
Осторожно открыв скрипнувшую калитку, я вышел наружу. Там был ад. Часть домов и улицы отсутствовала. Везде зияли огромные провалы в земле. Вдали, в городе, через серое марево пыли виднелись разрушенные остовы высоток. Кое-где поднимался дым от пожаров.
Но все же идти можно. Только куда? В окрестностях никого не видно. Ни людей, ни животных. Все-таки дорога не сильно пострадала, передвигаться можно относительно легко. В основном разрушения затронули дома, хотя в их локализации не было какой-либо упорядоченности. Некоторые строения полностью разрушены, и вместо них зияли большие котлованы в земле. А часть домов, наоборот, остались целыми. По крайней мере, на вид.
Вся округа вокруг нашего дома сильно преобразилась, и я уже всерьез начал беспокоиться, что не найду дорогу домой, если решу вернуться обратно. Хотя, с другой стороны, был ли вообще смысл туда возвращаться? Что меня там ждало, кроме пустоты и тоски по исчезнувшим родителям?
Охваченный тягостными мыслями, я, тем не менее, продвигался вперед. Вот и закончился наш пригородный поселок, впереди лежало большое шоссе, ведущее в город.
И тут я подумал, что, наверное, стоит посмотреть, что случилось с городом. Там-то я наверняка найду ответы на все вопросы.
Однако до города путь неблизок, километров десять-пятнадцать, и преодолеть такое расстояние пешком мне казалось неблагоразумным. Следовало найти какое-нибудь средство передвижения. С запоздалым сожалением я подумал о велосипеде, оставшемся дома. Впрочем, еще неизвестно, уцелел ли он...
На окраине поселка находился довольно большой дом, в котором жил городской предприниматель. Пожалуй, что стоит поискать какой-либо транспорт здесь.
Толкнув зеленую металлическую калитку, я осторожно вошел внутрь. Дом, так же как и пристройки, почти не пострадал, исключая выбитые стекла. Автомобиль. Он стоял на площадке у дома. Машину я водить умел, спасибо отцу, старавшемуся научить меня всему, что должен уметь мужчина. Эх... Батя...
Дернул за ручку. Дверь автомобиля открылась. И то правда, кто ж будет держать машину запертой у своего дома? Однако ключа зажигания в машине не было. Незадача. Буду искать ключ, что ж делать...
Однако не успел я приступить к поискам ключа внутри дома или на террасе, как увидел, что автомобильные ворота заперты на массивный висячий замок. Самая надёжная защита от угона. Как всё сложно... От внезапно нахлынувших слабости и отчаяния я опустился на колени.
Дом в наступающем вечернем полумраке угрожающей темной глыбой нависал надо мной. Почему-то мне совсем не хотелось туда идти. Я не знал, какие неожиданности таила его громада. Вдруг там внутри толпы зомби или чего похуже. Одиночество и полутьма начинали давить все сильнее. Я не знал, что делать, и готов был упасть на траву газона, чтобы разрыдаться в полном отчаянии... И тут неожиданно взгляд упал на лежащий в траве лужайки велосипед. Похоже, горный и ценою почти в джип рядом с ним. Повезло.
С невероятным облегчением я подхватил велосипед и практически выскочил за ограду. Свобода. Однако неясный страх всё больше нарастал. Я вдруг резко ощутил, что ночь совсем близко, а я собираюсь ехать в неизвестность. Но и оставаться в темноте и пустоте не было никакой возможности. Это был ещё худший выбор.
Шоссе, ведущее к городу, казалось практически пустым. И почти не разрушенным. Лишь кое-где темнели ямы. Впрочем, проехать можно было легко. Автомобили хаотично разбросаны по дороге. Некоторые сожжены, но большинство целые, с открытыми дверями. Судя по забытым и брошенным вещам, люди в крайней спешке покинули их. Однако на протяжении всего пути мне не попался ни один человек. И ни одно животное. Даже крика птиц и жужжания насекомых не услышал я за этот час, что пробирался среди остатков былой цивилизации. Мир как будто вымер. Впрочем, ни одного мертвого тела я тоже не нашел. Все живые существа как будто исчезли. Испарились в один миг, не оставив после себя никакого следа.
Лежащий впереди город угрожающе темнел безжизненной громадой. Очертания высоток и кварталов изменились до неузнаваемости. Часть зданий была разрушена полностью, некоторые — наполовину.
Лесополоса по сторонам шоссе незаметно закончилась, плавно перейдя в склады, авторемонтные мастерские, оптовые магазины. И везде лежала печать запустения и разрухи.
Стало совсем темно. Увидев рядом продуктовый супермаркет с широко распахнутой дверью, я решил переночевать в нем, а утром продолжить поиски неизвестного.
Внутри никого не было. Лишь разбросанные сумки и кошельки свидетельствовали о крайней спешке, с которой покупатели покинули магазин. Тишина и темнота давили на психику. Я ощутил сильное желание выбежать наружу, но понимал, что ночевать на улице — не самый лучший выход из положения.
В самые недра магазина я всё-таки не решился идти. Его тонущие во мраке глубины внушали непреодолимый ужас. Осторожно передвигаясь в тишине, нарушаемой лишь капающей водой из растаявших холодильников, я натаскал из галантерейного отдела подушек с пледами и устроил себе кровать у самого входа, в укромном тупиковом уголке меж близко расположенных стеллажей. Здесь можно было относительно комфортно провести ночь.
Раскрытые двери магазина не нравились мне. Я закрыл их и вложил меж ручек швабру. Хоть какая-то иллюзорная защита от неизвестно кого. Но хотя бы так...
Ночь прошла на удивление неплохо, и меня разбудил неяркий луч солнца, упавший на лицо. Открыв глаза, я сначала не понял, где нахожусь. Потерялся во времени и пространстве. Лишь чуть позже пришла память и ощущение реальности. И это ощущение было до того невыносимо страшным, что непроизвольно слезы покатились по моим щекам.
Голод и жажда, усиленные во сто крат пережитыми накануне волнениями и страхами, захватили полностью мой разум. Я был измотан морально и физически, но организм требовал свое.
Супермаркет уже не казался темным и страшным. Его освещало утреннее солнце через огромные витрины. И пусть солнечные лучи казались какими-то гротескными и кроваво-красными, страх перед неизвестностью немного отступил. Я уже привык. Привык к неизбежному.
Печенье и газировка составили мой нехитрый завтрак. Более есть нечего. Колбаса и сосиски пахли несвежим и, наверное, уже испортились в тепле. Рисковать я не стал. А консервы открыть мне нечем.
Что ж, пора двигаться дальше. Сегодня я точно должен узнать, что произошло с нашим миром.
Над городом занимался кровавый рассвет, тяжкий и натужный. Солнце как будто нехотя светило через висевшую в воздухе пыль, раскрашивая окрестности в самые причудливые цвета, в основном тревожно-багровых оттенков. Однако я заметил, что пыли стало гораздо меньше и уже почти отчетливо через алую дымку видно синее небо и белые облака. Как раньше. Можно надеяться, что в течение нескольких дней воздух станет совсем чистым.
Вокруг царили всё те же тишина и безлюдье, угнетавшие меня накануне. Вот и город. На улицах хаос. Смерть и разруха пришли неожиданно. Сгоревшие, обвалившиеся здания, чернеющие пустыми оконными проемами, груды разбитых автомобилей на улицах. Вскоре мне пришлось оставить велосипед и идти пешком, ибо завалы решительно не позволяли ехать дальше. И вдруг я понял, что могу так и не узнать, что случилось. Что, пройдя всю землю до края, увижу всё то же, что и сейчас: разруху, запустение, груды хлама. И пришло понимание, что в городе мне делать совершенно нечего. Жить здесь было невозможно. Пригород, а еще лучше наш родной поселок были в данный момент самыми лучшими местами для выживания.
Уже настроившись возвращаться домой, я развернулся, и вдруг мой взгляд упал на лежащий посреди улицы смартфон. И в голову пришла неожиданная мысль. Даже если нет электричества, мобильные-то устройства должны работать. Я попробовал включить аппарат, но он не работал. Найдя еще несколько телефонов, попытался их включить, но результат был одинаковым. Такое ощущение, что все они оказались вмиг глубоко разряженными, до нуля. Или чем-то выведенными из строя.
Недалеко находился киоск, торгующий подержанными мобильниками, которые сейчас валялись на асфальте вперемешку с витринным стеклом. Все аппараты легко включились. Получается, если техника во время катастрофы была выключена, как в этом магазине, то разрушительный импульс её не затронул.
Всё-таки это открытие никак не помогло мне узнать, что случилось с миром. Видеокамеры и смартфоны, которые были включенными в момент катаклизма, не работали. А те, что работали, оказались бесполезны. Интересно, а автомобили работают?
Твердо решив вернуться к своему дому, я стал продвигаться к окраине города. К тому месту, откуда пришел сюда. Делать на этих улицах было совершенно нечего. Их угрюмый полуразрушенный вид нагонял тоску и уныние.
Я дошел до места, где оставил свой велосипед, и с удивлением обнаружил, что он пропал. Недоверчиво оглядевшись, я еще раз убедился, что пришел на нужное место. Ошибка исключена. Тем не менее велосипеда не было. Значит, тут есть кто-то еще из выживших. Нужно держаться осторожней. Непонятно, что это за люди и что им нужно.
Страх неожиданно снова вернулся и захватил мой разум. Озираясь по сторонам, я осторожно отошел к стене близлежащего дома и, прислонившись к ней, осторожно сполз, присев на четвереньки. Захотелось стать маленьким и незаметным.
Однако по прошествии большого количества времени вокруг ничего не изменилось. Никто не выдал своего присутствия. Возможно, человек подумал, что велосипед лежит тут с момента катастрофы.
Для меня в любом случае пропажа велосипеда не сулила ничего хорошего. Теперь придется как-то думать, на чём добираться домой. Перспектива тащиться домой несколько часов по разрушенным улицам совсем не радовала. Но делать было нечего, весь день сидеть у стены не будешь, надо двигаться дальше.
Не успел я пройти и километра, как в боковом переулке заметил прямоугольные фары «Лады» четвертой модели. Водительская дверь открыта, ключ торчал в замке зажигания. Багажник машины наполовину заставлен ящиками с овощами и фруктами. Часть плодов, рассыпанных, лежала рядом. Похоже, торговцы привезли их для продажи на соседний социальный рынок. Катастрофа застигла людей, когда они перетаскивали ящики из легковушки. И теперь люди исчезли, а фрукты сиротливо лежали на земле.
Я попробовал завести машину, и это удалось с первого раза. Моя теория работала. Машина стояла незаведенной во время импульса и уцелела. Впрочем, чтобы окончательно удостовериться в этой гипотезе, я не стал пытаться заводить все машины, застывшие посреди проезжей части. Многие из них были разбиты, а некоторые сгорели. На полном ходу одновременно произошло множество столкновений.
Собрав более-менее уцелевшие овощи и фрукты обратно в ящики, я поехал домой, лавируя между автомобилями на трассе. По пути заехал в уже знакомый мне супермаркет и набрал много разнообразной провизии, в основном консервы с хлебцами. Подумав, добавил ещё конфеты и шоколад. Впрочем, сюда всегда можно приехать ещё раз по мере надобности. Так началась моя новая жизнь.
Я научился сносно обращаться с оружием, управлять самым разнообразным транспортом. Обустроил понемногу свой быт. Беспокойство, неуверенность и страх понемногу сами ушли от меня. Совершал много поездок в город и даже в соседние города. Я уже искал сам, выжил ли кто-то после катастрофы. Но поиски были напрасными. Я никого не нашел. Похоже, я был единственным живущим на нашей планете. А почему мне была кем-то оказана такая честь, я не знаю.
История с велосипедом никогда не отпускала меня, и за несколько лет я прочесал практически весь город, все его темные и укромные уголки. Напрасно. Много раз пытался привлечь внимание, запуская файеры, салюты и включая громкую музыку, однако в ответ слышал лишь тишину. Или свист ветра. Или шелест листвы, стук капель дождя.
Так я буду жить много лет. И неизвестно, что лучше — смерть, небытие либо такое вот существование. Впрочем, прощайте. Мне пора в очередную поездку. Надежда умирает последней.
