Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
— Я ничего этого не знал, — сказал Иван, тревожась.
— Откуда же вам знать! — рассудительно отозвался гость, — неоткуда вам что–нибудь знать.
— А я, между прочим, — беспокойно озираясь, проговорил Иван, — написал про него стишки обидного содержания, и художник нарисовал его во фраке.
— Чистый вид безумия, — строго сказал гость, — вас следовало раньше посадить сюда.
Окончательный вариант — субстанция всегда неопределённая. Обычно окончательным считается опубликованный вариант. Но случается, что даже после публикации автор вносит в произведение изменения, и в следующем издании текст отличается.
Писатель всегда терзается сомнениями, всегда ищет, что улучшить, что изменить. Уже тысячи читателей прочитали его творение, а писатель всё ещё ищет неудачные места и думает, как их надо было сделать удачными.
Поэтому черновики классики всегда интересны. Часто в них можно найти мысли, которых нет в изданном варианте, а иногда даже варианты концовок. Вот например:
— Ты награждён. Благодари, благодари бродившего по песку Ешуа, которого ты сочинил, но о нём более никогда не вспоминай. Тебя заметили, и ты получишь то, что заслужил. Ты будешь жить в саду, и всякое утро, выходя на террасу, будешь видеть, как гуще дикий виноград оплетает твой дом, как цепляясь ползёт по стене. Красные вишни будут усыпать ветви в саду. Маргарита, подняв платье чуть выше колен, держа чулки в руках и туфли, вброд будет переходить через ручей.
Свечи будут гореть, услышишь квартеты, яблоками будут пахнуть комнаты дома. В пудреной косе, в стареньком привычном кафтане, стуча тростью, будешь ходить гулять и мыслить.
Исчезнет из памяти дом на Садовой, страшный Босой, но и исчезнет мысль о Га–Ноцри и о прощённом игемоне. Это дело не твоего ума. Ты никогда не поднимешься выше, Ешуа не увидишь. Ты не покинешь свой приют. Мы прилетели. Вот Маргарита уже снизилась, манит тебя. Прощай!
Мне кажется, что такая концовка изменяет привычный смысл романа. А вы как думаете?
Попытка сыграть в нечто вроде Стивена Кинга, но только в русском сеттинге. Ужас, который всегда рядом.
Летние каникулы я, по обыкновению, проводила у бабушки в старинном сибирском селе А. Холодная быстрая река, лес и горы сразу за огородом, чистейший лесной воздух, пахнущий сосновой хвоей и садовыми цветами, свежие ягоды, овощи, грибы и родниковая вода в немалой степени способствовали укреплению как душевных, так и физических сил для будущего противостояния с городским социумом. Да и любила я этот седой, овеянный сказками и преданьями дикий край, затерявшийся средь лесов и рек, горячей и искренней любовью.
Бабушка моя обладала немалым количеством родни как на селе, так и вне его. Будучи чуть ли не последней представительницей старшего поколения рода, она была неиссякаемым источником местных легенд и сказаний.
О, эти долгие летние вечера после наполненного огородными трудами дня и жаркой баньки с сытным ужином напоследок! Жарко натопленная изба и крохотная каморка со свежею постелью, отведённая всегда мне.
Бабушка в вечерней тьме начинает издалека долгие монотонные рассказы, кто кому брат, а кто сват, кто крестился, а кто женился. Причем все эти истории обыкновенно о людях, бесконечно далеких от меня и совершенно незнакомых, с кем даже не существовало ни малейшего шанса на встречу либо знакомство.
Бывали и занимательные рассказы. О революции, о временах дореволюционных, сейчас уже исторических. Она их, конечно же, не застала, ибо была 1949 года рождения, но слышала еще в детстве от своего деда, казака и красного партизана. История родного края всегда занимательна и интересна, тем паче рассказанная чуть ли не участниками старинных событий.
Но бывали рассказы и совершенно другого свойства. Мне они очень и очень не нравились. Нечто вроде местных сказок и страшилок. Несомненно, они были полнейшей чушью и неправдой, но когда тебе пятнадцать лет от роду и пусть даже подростковый максимализм и нигилизм изливается потоком из твоего тщедушного тела, оставшись одна на даче, все-таки чувствуешь предательский холодный ручеек страха меж лопаток, когда выходишь на улицу в полночь, например, по малой надобности.
Бабушка же, всю жизнь прожившая в глуши и малолюдье, не чувствовала в своих рассказах ничего страшного либо внушающего душевный трепет. Поэтому мое недовольство её сказаниями только вызывало у ней легкую насмешку. А ведь в россказнях этих было много занимательного, о чем никогда не додумался бы даже Стивен Кинг. Да и вообще, полная фантастичность старого сибирского ужаса могла лишь дать подивиться, как и кому могли прийти в голову подобные страхолюдные россказни.
И если змеиная свадьба как-либо еще могла существовать в нашем мире, то другие сказанья были не иначе как чистой выдумкой. Про змеиную свадьбу что поведать? Судя по местным преданьям, в году якобы существует особый день, когда змеи, преимущественно гадюки, сползаются в одно место и образуют огромный ком высотою с взрослого человека на одной из глухих полян дальнего леса под названием Малый Табор. Это островок тайги, расположенный на невысоком хребте, затерянном среди болот и невысоких холмов.
Делать там местным было совершенно нечего, ибо ягод, грибов и дичи навалом было и не в столь дальних и труднодоступных лесах, и, само собой, проверить легенду о змеиной свадьбе никто не горел желанием. Тем не менее поверье о ней существовало и передавалось из поколения в поколение. Ведь, судя по нему, змеи, увидев человека на своей потайной деляне, тут же расплетались из клубка, нагоняли его и зажаливали вусмерть.
Однако ж, как я уже писала, никто в тот лес не ходил многие годы, и проверить правдивость сказа о змеиной свадьбе не представлялось возможным. Разве что однажды отец мой и дядя, вооружившись ружьем, решили доехать на мощном внедорожнике до недоступной горы, но потерпели фиаско. Доехав до самой крайней точки, куда можно добраться на машине, и выйдя из неё, они услышали вой и лай, присущий большой стае волков. Похоже, звери скрывались в зарослях высокой таежной дурнины, за которой была ещё и небольшая речка и болото. Только потом, после этого труднопроходимого участка, начинался самый крайний склон Малого Табора. Естественно, бывалые таежники решили не испытывать судьбу и предпочли сесть обратно в машину и вернуться обратно в село.
Однако ж всё это было давно и неправда. Гораздо страшнее слышалась легенда о Чубарке.
Бабушка рассказывала, что это особый род нежити или каких-то местных лесных духов. Судя по описанию, это было некое существо вроде оборотня. Рассказы о нём, конечно же, велись в шутливо-тревожном ключе. И непременно там фигурировали несколько человек, которые могли подтвердить рассказы друг друга. Что сказать вам? Например, ехали некие мужики на телеге, а за ними вдруг увязалось прыгающее полено. И, несмотря на многочисленные крестные знамения и молитвы «Отче наш», полено это так и прыгало до самой деревенской околицы... Я иногда думала, как полено может прыгать? Просто подпрыгивая или, например, переворачиваясь и делая некие кульбиты в воздухе? Моему на тот момент неокрепшему разуму всё это казалось диковинным и каким-то... Чуждым, что ли...
Чубарка якобы мог превращаться в любой вещественный объект. Стог сена ли, дохлую свинью ли, полено... Дохлую корову...
Да даже и в деревне, чёрт возьми, когда ты сидишь у жарко пылающей печурки и смотришь в тёмное, смотрящее в лес окно, ты ощущаешь безмерные уют и тепло. И защиту, которую тебе дарует отцовское ружьё.
Я уж не говорю, что можно искренне смеяться об этих россказнях, сидя в городской квартире, в своём уютном кресле под торшером в компании горячего кофе и любимой книги. И совсем другое дело, когда вам край как необходимо в нужник сбегать в три часа ночи среди тьмы и тумана в заброшенной деревне, слушая непонятные звуки в лесу за огородом и припоминая бабушкины безумные россказни...
Жаркий июль. Вторая электричка. Я искоса рассматриваю попутчиков. Самый молодой, исключая меня, — железнодорожник лет тридцати. Успокоившись, листаю интернет, изредка поглядывая на горы и лес за окном поезда.
Бабушка при моём приезде объявляет, что ей надо на рынок продать ягоду и овощи. И уедет она именно сейчас, на полуденной электричке. Я неуверенно пожала плечами в ответ и погрузилась в бессмысленные разговоры и нравоучения.
Однако ж всё было не так плохо. Проводив бабулю на электричку и заперев калитку на замок, я уселась в зале и стала думать, что делать дальше.
Немного поработала, немного отдохнула. Вот и вечер. Выйдя на улицу, я налила в чашку кофе и села отдохнуть. Солнце садилось за гору, и участок понемногу погружался в тень. Как раз в это время я и услышала нечто странное. Некий звук, похожий на мычание. Причём изредка он переходил в хрип и что-то непонятное. Доносился вроде бы откуда-то недалече, чуть ли не от самого края нашего участка. Но, понятное дело, пойти в темноте и проверить источник непонятного звука мог бы совсем уж идиот.
Внезапно холод страха пробежал по моим жилам. Среди сгущающегося мрака я внезапно ощутила, как тонка грань, отделяющая наше бытие от мира непознанного и чудовищного.
Судя по звуку, это была корова. Скорее всего, умирающая или находящаяся при смерти и агонии. Что-то случилось с ней нехорошее именно за нашим лесом. Я внезапно вспомнила, что бабушка изредка рассказывала про старый соседский погреб в начале леса, давно уже рассыпавшийся. И всегда предупреждала, что ходить по высокой траве за огородом нужно с большой осторожностью, ибо это опасно.
Мне сразу же пришла на ум мысль, что чья-то корова оторвалась с привязи и угодила в этот погреб. Однако ж, что я могла сделать, уважаемые друзья? Как поступили бы на моём месте вы, если вам всего 14 лет и вы боитесь каждого шороха? Осторожно я прикрыла дверь в дом, оставив недопитую чашку с кофе, и тут же осторожно легла в кровать.
Моя человеческая суть говорила мне, что я должна вроде как поступить правильно. К примеру, как? Ну, например, пойти к соседям и сказать им, что животное находится в беде. Но я всю жизнь была оторванной и потерянной от мира. С трудом переносила общение с людьми посторонними и незнакомыми. Для того чтобы вступать в некие непонятные разговоры (и, вполне возможно, не закончившиеся бы для меня ничем хорошим), для меня — смерти подобно. Поэтому я не сделала ничего. Кроме меня в деревне ещё много людей. Пусть они и решают проблемы, непонятные и неприятные для городского ребёнка.
Ночь прошла быстро, да и я почти не спала, ибо мычание коровы доносилось и до моей спальни, находящейся со стороны улицы. Редкие машины, проезжающие по ней, ненадолго заглушали неприятные для меня звуки, но позже я всё равно слышала их.
Однако и утро не принесло облегченья и не решило проблем, терзающих мой неокрепший разум. Бабушка позвонила и сказала, что не приедет ещё пару дней — дела.
Корова так и продолжала натужно мычать в лесу за нашим участком. Когда яркое солнце пробило утренний туман, озарив огород через вершины сосен, я, осторожно выйдя на улицу, также услышала мычанье, сейчас уже более похожее на хрип.
Я ждала, что произойдёт дальше. Однако ничего не произошло, да и произойти не могло. Наша улица была самой крайней к тайге и заселена в основном дачниками, которые приезжали сюда исключительно лишь на выходные. Людей здесь почти никогда не было. Всегда это радовало меня, но при данных обстоятельствах я только была бы рада, если бы нас окружала тысяча людей. Пусть их дети орали бы и носились по деревенской улице. Пусть непрерывно стрекотали триммеры и бензопилы. Эти звуки дарили жизнь и ощущение некоего людского сообщества. И, во всяком случае, они были лучше, нежели вопли подыхающей коровы.
Три дня она орала где-то за огородом, в леске, там, где был старый заброшенный погреб. Похоже, провалилась туда и сломала ногу, шею либо просто острые доски пронзили насквозь её тело. Сначала мычание было громким, потом, в третью туманную холодную ночь, более тихим. Через три дня оно превратилось в обычный хрип. Я уже привыкла, что корова орёт по вечерам, но на третью ночь было уже тихо, лишь ночные сверчки нарушали тишину и крик ночной птицы в бору за огородом. На следующий день лишь оживлённое карканье ворон отмечало место, где был хладный труп.
А потом она пришла. Дождливой ночью, в самую темень. Ещё с вечера сгущался мрак, и вдалеке гремела гроза. Ветер понемногу становился всё сильнее. Вот и дождь, полоскающий по траве и деревьям. Ночь обещала быть грозной. Молнии и гром безжалостно терзали заброшенное среди тайги село. Свет отключили, и я сидела в угрюмой тишине, слушая вой ветра и стук дождя.
Непонятный, странный звук услышала я средь этого хаоса. Как будто рухнула ограда, хоть как-то ограждающая наш мир от тёмного леса, терзаемого безжалостной бурей.
Что-то нужно делать. Что-то предпринять. Я вышла на веранду и посветила фонарём в замытое дождём наборное стекло. Корова стояла у дома в тусклом круге освещаемого фонарём тротуара и смотрела на меня пустыми багровыми глазницами. Свалявшуюся шерсть омывал холодный дождь, из бока торчали несколько обломков досок, вымазанных гнилой кровью. Ужас охватил меня полностью, и я обмочилась. Только лишь дом охранял от вековечного зла, пришедшего из ниоткуда.
Тихо затворив дверь, я вошла в дом и тихонько залезла под кровать, прямо в пыль и мышиное дерьмо. Но даже они не казались в данное время тем, чего можно и нужно опасаться. Как такое вообще может быть в нашем грёбаном мире, полном автомобилей, смартфонов и компьютеров? Что это такое? Что?
Более всего я опасалась, что она захочет войти в дом, разбив старую дверь, чтобы поближе познакомиться со мной, чтобы спросить, почему я допустила её смерть. Однако, скорее всего, то был Чубарка. Вы ж сами понимаете. Животных умирает много, но редко когда они дохлыми приходят к тем, кто в ответе за их смерть.
Терзаемая страхами и раскаянием, я ждала топот гнилых копыт по мощным кедровым доскам пола. Но его не было. Она ушла. Более я её не видела. Однако я это мог быть и сон. Всего лишь сон странной безлунной ночью. И фантазиями девочки, слишком часто смотревшей фильмы ужасов и читавшей непотребные книги, которые любого могут свести с ума и заставить верить в необъяснимое.
Я никому не рассказывала про этот случай. Ведь я — плоть от плоти нашего убого-серого мира, погрязшего в одиночестве и тьме.
Сегодня продолжу рассказывать о первых десятилетиях I-го века н.э., хотя затронуть придется и I-й век до н.э. И по понятным причинам много будет про Римскую империю, однако, я, разумеется, не могу обойти вниманием и империю на другом конце Евразии, тем более что именно в этот период обе эти огромные державы, наконец, прознали о друг друге и даже обменивались посольствами.
(Изображение Ван Мана, главного (анти)героя сегодняшней заметки)
Я тут недавно рассказала удивительную историю об императоре Западной Хань Юань-ди (75-33гг. до н.э.), но не успела дорассказать о нём и его семье самое важное. Да, у него были две любимые наложницы, Фу и Фэнь Юань, которые жестоко соперничали за его внимание и прилагающиеся к этому плюшки, но женат-то император был на Ван Чжэнцзюнь, которую для Юань-ди выбрала ещё его мать, и которая тоже была не лыком шита. Дамочка не только всё-таки ухитрилась найти себе сторонников и с их помощью посадить на трон своего сына, явно уступавшего по части достоинств и лидерских качеств некоторым своим конкурентам, но и здорово устроила в жизни своих других родичей, в том числе своих шестерых братьев, а позже и племянника – Ван Мана.
Сын императрицы Ван вошёл в историю как император под именем Чэн-ди (33-7гг. до н.э.), и любил побухать и повеселиться, но при этом крепко дружил со своими единокровными братьями, так что никакого переворота, даже, если он всерьёз замышлялся, не произошло. Трудно сказать, что было б, кабы это всё-таки случилось, потому как история не знает сослагательного наклонения. А на деле Чэн-ди стал императором, будучи ещё совсем молодым, и фактически государством управляли его мать и родственники по материнской линии. Сам император был по большей части, видимо, занят созданием наследников, и тут вот что-то пошло совсем не по плану: детей у Чэн-ди не получилось не только с женой, но и с многочисленными наложницами, а в 7-м году до н.э. он и вовсе умер, вроде как переборщив с афродизиаками, которые ему предложила предприимчивая наложница.
За год до этого Ван Ман стал верховным главнокомандующим, а наследником на всякий пожарный назначили племянника Чэн-ди, сына его брата Лю Кана (сына Юань-ди от наложницы Фу), по имени Лю Синь, который и стал в итоге императором под именем Ай-ди (7-1 гг. до н.э.). В годы его правления императрица Ван уже практически отошла от дел, и взошла по полной над Поднебесной звезда её племянника Ван Мана. Причем тётушка даже пыталась сместить его с поста главнокомандующего, но оставил на месте его сам молодой император. Вот и вышло потом то, что вышло. А вышло то, что родственники Ай-ди и их давние противники перессорились между собой из-за титулов и власти, началась полная неразбериха, что на фоне и без того возникших проблем с коррупцией и назначениями не по заслугам, а по связям привело к краху Западной Хань.
В 1-м году до н.э. Ай-ди умер бездетным и даже выразил желание передать трон своему фавориту Дун Сяню. Тот в итоге не только трон не получил, но и плохо закончил, потому что императрица Ван почуяла, что без неё никак не обойтись, вернула ко двору Ван Мана, который ранее удалился из чувства протеста, и назначила его регентом при малолетнем императоре Сяопин-ди (1г. до н.э. – 6 г. н.э.), единственном оставшемся на тот момент в живых мужчине-потомке императора Юань-ди.
Ван Ман на этот раз не растерялся и всячески стал прибирать власть к рукам, а вишенкой на торте даже выдал свою дочь замуж за юного императора в 4-м году н.э. Когда же Сяопин-ди подрос, окреп и стал показывать зубки, Ван Ман решил назревающую проблему радикально тем, что преподнес зятю отравленное вино, а после его кончины сделал императором годовалого ребенка под именем Жуцзы Ин (что буквально означает «Младенец Ин»), которого традиционно считают последним императором Западной Хань, хотя формально он даже коронован не был.
А коронован он не был потому, что Ван Ман решил, что ему атрибуты императора идут куда больше, и, уже не запариваясь, объявил правителем себя, основав империю Синь. Правда, просуществовала она всего 17 лет: с 9 по 23-й годы н.э.
На самом деле абсолютным злом Ван Ман не был и кое-какие полезные вещи делал тоже (например, оказывал гос поддержку торговцам, провёл земельную реформу, стабилизировал цены на зерно и другие товары, смягчал рабство, способствовал развитию науки), однако при этом ухитрялся с каждым годом всё больше и больше настраивать против себя подданных, сначала знать и богачей, а потом и всех остальных. Восстания вспыхивали постоянно, но их поначалу удавалось подавлять. Однако будто сама природа поднасрала узурпатору, ускорив его падение, потому что в годы его правления постоянно случались стихийные бедствия, которые приводи к массовому голоду и другим проблемам. Крупнейшей природной катастрофой того времени стало изменение рекой Хуанхэ своего русла, что привело к обширным наводнениям и потерям и урожая, и имущества, не говоря уж о гибели людей и животных.
(Это не инопланетный пейзаж, а снимки дельты Хуанхэ, которая находится как раз в провинции Шаньдун)
Вообще с древности (по крайне мере, со времен Шан, а то и раньше) до нынешнего времени Хуанхэ разливалась 1593 раза и 26 раз меняла свое русло, причем иногда перенос составлял около 800км. Так вот Ван Ману Хуанхэ устраивала сюрприз уже не впервые, но именно в 11-м году н.э. наводнение выдалось поистине катастрофическим, затоплению подверглась почти вся провинция Шаньдун (а это, на секунду, 156 700 км² по нынешним границам). Вслед за этим во всём стали винить Ван Мана с его реформами и прочими ужасными поступками, а там недовольство всё росло и росло, и на этот раз вылилось в знаменитое восстание «краснобровых», которых так прозвали за то, что они красили брови в красный цвет, чтобы узнавать друг друга. Началось оно как раз в Шаньдуне в 17-м году н.э.
Началось всё с обычного разбоя, у разных шаек были свои командиры, цели, мотивация и намерения которых не всегда и не во всем совпадали, в их числе были Матушка Лю, Фань Чун и Лю Сюань. Причем, когда восставшие достигли столицы и расправились с Ван Маном, Лю Сюань, как какой-никакой, а всё-таки представитель династии Лю, правившей Западной Хань, был провозглашён императором под именем Гэнши-ди (23-25-й гг. н.э.).
Правда, в стране всё ещё было неспокойно, и Гэнши-ди не всегда принимал удачные решения, и, в конце концов, от него подло избавились его же бывшие сторонники, а императором сделали под именем Лю Пэнцзы (25-27-й гг. н.э.) 15-тилетнего парнишку, который вроде как тоже был из рода Лю, но на тот момент из себя представлял простого пастуха, и к власти не особо-то стремился. Лю Сю, бывший сторонник и дальний родич Гэнши-ди, принял это обстоятельство во внимание, и, когда сам стал императором под именем Гуанъу-ди (25/27-57гг. н.э.), предшественника пощадил. Да и вообще, подобно Лю Бану, основателю Западной Хань, вёл себя очень великодушно и врагов себе старался не наживать, действуя скорее хитростью, нежели силой, даже тогда, когда хотел избавиться от кого-то. И ему удалось то, что не удалось другим – объединить империю снова воедино, успокоить восстания и вернуть стране спокойствие и процветание. Так вот и начался период Восточной Хань.
О всех самых важных событиях этого периода можно прочитать в книге
«Истории периода династии Восточная Хань» Линь Ханьда
Время действия: I век н.э., 9-36 гг. н.э. (или 220 г. н.э., если говорить о книге целиком).
Место действия: империя Синь и затем вновь империя Хань (Восточная Хань, современный Китай).
Интересное из истории создания:
Линь Ханьда (1900-1972) – китайский педагог, филолог, лингвист и историк, родился в г. Нинбо провинции Чжэцзян. Уезжал на обучение в США в 1937-м году, а на родину вернулся уже с докторской степенью в 1939-м году. Осенью того же года он начал преподавать в университете Ханчжоу. С 1949 года последовательно занимал должности профессора и декана факультета Университета Яньчин, заместителя заведующего отделом социального образования Министерства образования, заместителя директора Национального комитета по грамотности, заместителя министра образования, редактора журнала «Китайский язык». За свою достаточно долгую жизнь он написал множество книг по разным направлениям, в т.ч. по педагогике, реформированию китайских иероглифов, популяризации истории, литературным переводам и т. д.
(Линь Ханьда (林汉达), по фото сразу видно, в какое время и в какой стране он жил)
Но нас сегодня интересует именно его книга, название которой на английский язык перевели как «Tales from 5000 Years of Chinese History», а на русском издавали томами, каждый из которых носил своё название, в зависимости от исторического периода, которому он был посвящен (впрочем, можно найти и упоминание книги под названием «Все пять тысяч лет»). Я, например, видела пять таких томов в свободном доступе на русском языке, начиная с 1-го тома «Истории периода Вёсен и Осеней», и заканчивая 5-м томом о периоде Троецарствия. Так, конечно, 5000 лет не получается, поэтому подозреваю, что есть и тома, которые повествуют о более ранних периодах, но я их не нашла. Как бы то ни было, название не зря перевели как «Tales», потому что эти книги действительно оформлены в виде художественных рассказов об исторических событиях. Они многократно издавались и переиздавались, в том числе были издания и на русском языке, самые ранние, видимо, относятся к 1960-1980-м годам. Сегодня расскажу только про 4-й том, который начинается с восстания Краснобровых, а завершается восстанием Жёлтых повязок и крахом империи Восточной Хань, но остальные, я уверена, тоже заслуживают внимания. Есть, правда, некоторые «но», но о них скажу позже.
О чём:
Том начинается с краткой истории восшествия на трон Ван Мана, его попыток борьбы с хуннами и рассказа о прочей деятельности, после чего автор упомянул о недовольстве жителей Поднебесной и начал рассказывать о том, как в городском округе Цзинчжоу из-за неурожая начался голод, потом попытки прокормиться, стычки между местными жителями и беспорядки. И вот однажды доведенные до отчаяния жители провинции дождались своего героя. Точнее сразу двоих героев – ими по иронии судьбы стали уроженцы города Синьши Ван Куан и Ван Фэн. Эти двое из ларца усмирили дерущихся в очередной потасовке, а потом Ван Куан взобрался на холмик и толкнул проникновенную речь. Так-то он просто предложил послать на несколько весёлых иероглифов чиновников и открыть зернохранилища, но, когда этот план, надёжный как швейцарские часы, стал реализовываться, оказалось, что это не так-то просто, хранилище вообще-то защищают, и…Хочешь зерно – готовься забирать его в отчаянной борьбе. Те, кто это поняли и не погибли, через некоторое время объединились и даже сумели дать бой правительственным войскам.
(Иллюстрация из платной версии книги: Ван Куан толкает речь)
Из-за эпидемии сторонникам Ван Куана и Ван Фэна пришлось покинуть гору Лулинь, где они обосновались, и разделиться на две группы. К одной из них примкнул потомок бывшей знатной семьи Хань по имени Лю Сюань. И никто тогда ещё не знал, что ему суждено, пусть и ненадолго, в скором времени стать новым императором. А в это время новые и новые восстания вспыхивали по всей стране. Наконец, восставшие набрали столько сил, что сумели дойти до столицы, Чанъаня, и даже прорваться в город. Для кого-то это стало концом и временем последней битвы, но для кого-то только началом…
Отрывок:
Раз уж изначально я искала произведение про Ван Мана, то отрывок о нём и решила здесь процитировать.
«… Лю Сюань дал команду старшему гуну Ван Куану атаковать Лоян, а главнокомандующим Шэнь Туцзяню и Ли Суну атаковать Угуань (уезд Даньфэн, провинция Шэньси). Ван Мана взволновали такие новости. Он подсчитал, что большинство полководцев, которые могли бы сражаться, все еще противостояли хуннам за пределами Великой стены, и у них не было возможности на время отступить назад, а основные силы, оставшиеся в стране, были уничтожены ханьскими войсками. Чанъань и Лоян — единственные два крупных города, оставшиеся на основной территории. Как ему не переживать? Он временно пожаловал несколько чинов полководцев, освободил всех заключенных, которые стали солдатами, сформировал армию и отправился на восток, чтобы противостоять ханьским войскам.
Эти временно собранные солдаты не желали отдавать свои жизни за Ван Мана, и как только они отправились в путь, некоторые из них сбежали. Остальные, наконец, добрались до поля боя и с неохотой вступили в бой с ханьскими солдатами. Несколько полководцев погибли, несколько бежали. Большинство солдат не желали сражаться и мигом разбежались.
Ван Сянь, староста Хуннуна (юг городского уезда Линбао, провинция Хэнань), увидел, что Ван Ман пал духом и рано или поздно сдастся. Тогда Ван Сянь сам сдался ханьским войскам в качестве полководца. Позже, собрав свое войско, он отправился атаковать Чанъань. В результате множество тиранов также собрали свои войска, заявив, что они полководцы династии Хань, и последовали за Ван Сянем атаковать Чанъань. В 23 году н. э. они подошли к Чанъаню и наперебой пытались войти в столицу. Некоторые устроили поджоги за пределами города. Заполыхал пожар, который освещал весь Чанъань, в его пределах тоже кто-то устроил поджог. Пламя охватило дворец Вэйян, и толпа с шумом бросилась внутрь. Ван Сянь также вошел во дворец, желая убить Ван Мана. Полководцы династии Синь Ван И, Ван Линь и Ван Сюнь сопротивлялись, как могли, вместе с солдатами во дворце.
Ван Ман знал, что это был конец. Он надел парадное одеяние императора, и, держа в руках кинжал, сел в главном зале, охраняя 600 000 килограмм золота и других сокровищ, абсолютно неподвижный. Чиновники при дворе императора остались с ним. Ван Ман, утешая себя, говорил: «Небесные высшие силы со мной. Что могут сделать мне ханьские солдаты?» Другие плакали и вздыхали, думая о своей скорбной участи: «Что до этих небесных высших принципов, лишь бы не умереть!». Так прошла ночь.
На следующий день пламя дошло до павильона. Крики умирающих снаружи становились все громче и громче, было очень страшно. Чиновники убедили Ван Мана оставить 600 000 килограмм золота и спрятаться в башне на пруду Тайечи. Эта башня называлась «Цзяньтай» и была окружена водой с четырех сторон, до нее можно было добраться только по мосту, пламя никак бы не дошло туда. В Цзяньтай Ван Мана сопровождало более 1000 человек.
Ван И, Ван Линь и Ван Сюнь сопротивлялись день и ночь. Они были еле живые, когда остались одни. Солдаты, находившиеся ранее в их подчинении, были либо убиты, либо ранены. Близился конец. Воины Ван Сяня ринулись вперед. Когда Ван И и другие услышали, что Ван Ман находится в Цзяньтай, они пошли к пруду, чтобы защитить его. Но солдат уже не оставалось, и сопротивление командиров вражеским войскам было обречено. В результате все они почти сразу погибли.
В это время вокруг Цзяньтай собралось множество людей, внутри они располагались на разных этажах. Воины стреляли из луков, чтобы никто не мог подойти. Когда закончились стрелы, люди внизу закричали от радости и бросились наверх. Начался рукопашный бой. Использовали всё, что могли: копья, кинжалы, железные грабли, палки.
Когда солнце зашло, они, наконец, ворвались во внутренние покои в башне, и несколько сановников, защищавших Ван Мана, тоже были убиты. Все рванулись наверх и одним ударом ножа убили и Ван Мана. Когда Ван Ман умер, его волосы и борода были наполовину черными, наполовину белыми…».
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Из хорошего, несомненно, то, что в форме довольно коротких рассказов автор рассказал о периоде длиною примерно в двести лет (и это я только про 4-й том). Причем некоторые из рассказанных историй до прочтения я и сама не знала, и, вероятно, они в принципе не так уж многим известны. Так вот, к примеру, о Матушке Лю до этой книги я понятия не имела. Потом специально стала искать инфу о ней и нашла увлекательный пост от Владимира Бровина, написанный ещё в 2017-м году (да простят меня за ссыль на сторонний ресурс, но я просто не могу не поделиться, чел рассказал об этом слишком искромётно https://disgustingmen.com/history/mother-lu?ysclid=lu4ttnev3u238339939 ). Плюс к этому есть статья на англовики.
Ещё не могу не отметить, что там, где другие расписывают в подробностях лишь восстания и заговоры, автор этой книги не забывал упомянуть и о самых известных деятелях той эпохи, как в области культуры, так и в области науки. Например, он упомянул знаменитых историков Бань Бяо (3-54гг. н.э.) и его детей – Бань Гу (32-92 гг. н.э.) и его младшую сестру Бань Чжао (45-116 гг. н.э.), а также их брата, полководца и дипломата, Бань Чао (32-102 гг. н.э.), и его посланника, Гань Ина, достигшего Дацинь, т.е. Римской империи, и многих других, в т.ч. создателя бумаги Цай Луня и учёного Чжан Хэна, известного в т.ч. своими наработками в области сейсмологии. И, кстати, в 60-х годах I-го века н.э. приключилось также восстание сестер Чынг, вьетнамских национальных героинь, хотя о нём Линь Ханьда не упомянул. Если найду интересную книгу об этом, добавлю дополнительной заметкой.
(Вот эта шайтан-машина - тот самый сейсмограф, изобретенный Чжан Хэном. О нём в книге Линь Ханьда тоже есть занимательная история)
Ну, о хорошем сказала, теперь главная боль. Вне всякого сомнения, эта книга отлично написана на языке оригинала, но перевод, который читать довелось мне, едва не заставил мои глаза кровоточить, и уж точно заставил мой мозг болеть. Я не знаю, кто это переводил, спасибо ему, конечно, за попытку, но всё-таки как-то обидно становится за наше образование, потому что чего я там только не повстречала – и грамматические ошибки, и перепутанные имена, и неверный выбор слов, и повторы, и много ещё чего (отрывок выше я ещё чуток пригладила). Самый запомнившийся перл – «Его семья была бедна и жила, обучая и выращивая овощи». Не, я, конечно, поржала, но вообще это мрак.
Впрочем, написано всё это максимально простым и понятным языком, поэтому кому-то, может, будет и норм, если в целом он с темой знаком. Как я и сказала, некоторые истории я всё-таки прочла с интересом. Остается лишь надеяться, что в платной версии перевод нормальный (и ещё там 100% есть картоночки)). Но, если нет, то таким же психам до красоты слога и прочим адептам грамотности я рекомендую, если заинтересовались, либо найти нормальный перевод на русский, либо всё же поискать англоязычную версию. Тем же, кто владеет китайским языком, я даже немного завидую, потому как не сомневаюсь, что человек, посвятивший жизнь китайскому языку, его изучению и реформированию, не мог написать плохо.
Ещё одна особенность, которая может затруднять чтение – это возвращение автора к более ранним событиям, когда он уже перешёл к более поздним. Это не то что бы плохо или мешает, но к этому надо быть готовым, и не запутаться. Больше мне добавить нечего. Ценность этой серии книг для меня состоит уже в том, что они освещают периоды, по которым я ничего иного найти не сумела, и, если б не перевод, через который мне пришлось продираться, я бы однозначно порекомендовала к прочтению. А так, с учётом всего вышеизложенного, могу лишь надеяться, что кому-то моя заметка будет полезна.
И я дублирую вопрос из прошлого поста с заделом на будущее:
Дальше, через пару заметок, рассказывать буду только о нашей эре. Вопрос вот в чём - стоит ли продолжать сквозную нумерацию постов или лучше начать вторую часть с нумерацией от №1 и т.д. для нашей эры?
Как продолжить нумеровать посты для заметок по периоду после Р.Х.?
Моё знакомство с Дэном Симмонсом началось с романа «Террор», который мне очень понравился. Автор показал себя как большой любитель деталей, хорошо прорабатывающий различные мелочи в своих произведениях. Если от «Террора» я остался в полном восторге, то отношение к «Лету ночи» не так однозначно.
В начале романа мы знакомимся с компанией школьников 11-13 лет, живущих в небольшом захолустном городке в Америке. На носу летние каникулы, и они уже готовятся отдыхать. Однако в последний учебный день пропадает мальчик из бедной и не особо благополучной семьи. Его родные уверены, что исчез он в школе, которая здесь весьма колоритна: большое готическое здание довольно устрашающего вида. Это роковое событие было лишь первым в череде множества таинственных и мистических происшествий, которые вскоре обрушились на город.
Компания ребят в центре сюжета прописаны довольно хорошо. По своему описанию мне они напоминают «клуб неудачников» из романа «Оно» Стивена Кинга. Образы довольно типичны, но от этого вторичными не ощущаются. Думаю, в детстве в своей школе вы могли видеть подобные архетипы. В начале герои несколько смазывались, и их было сложно отличить друг от друга, чего как раз у Кинга не было. Дэн Симмонс довольно подробно и достоверно описывает быт мальчишек, от чего роман становится реалистичнее. Ребята не только гуляют и развлекаются, но и занимаются домашними делами, общаются с родными, решают различные бытовые проблемы.
Дэн Симмонс очень интересно подошёл к ритму повествования. Вот сейчас он подробно расписывает самые обыденные дела, а уже в следующий миг происходит нечто пугающее. Это помогает сразу же сосредоточиться и обратить более пристальное внимание на происходящее. Когда нас пугают постоянно, восприятие со временем притупляется. Симмонс в этом плане очень хорош, т.к. чувствует нужный ритм.
Автору хорошо удалось передать образ мышления и восприятия мира двенадцатилетних мальчиков. Ни на минуту не возникает впечатления, что читаешь о взрослых людях. У героев совершенно другие приоритеты, и порванная рубашка не менее важна, чем грузовик-убийца. Мы видим страхи, типичные для детей: нечто, скрывающееся в шкафу или под кроватью, призрак, готовый забрать близкого человека и т.д. Самое главное, что все эти ужасы появляются лишь тогда, когда ты дома один, и взрослые тебе ни за что не поверят.
Однако любовь к деталям далеко не всегда идёт на пользу, и временами я ловил себя на мысли, что автор просто «льёт воду». Роман можно сократить без особого вреда для сюжета. Из-за этой затянутости темп чтения постепенно снижается.
Страшные моменты воспринимаются ярче, до тех пор пока всё происходящее никак не объясняется. Загадочные тени, призраки, ходячие мертвецы, грузовик-убийца, таинственные туннели в земле – всё это так потусторонне и пугающе. Особенно для детей. Однако потом автор пытается объяснить всё происходящее. Появляется идея с колоколом Борджиа, которая выглядит откровенно притянутой за уши. Я обычно благосклонно отношусь к историям о древних артефактах, но здесь она несколько неуместна. Сюда же вплетаются жертвоприношения, суд Линча и политические игры времен Эпохи Возрождения. На мой взгляд, слишком много всего автор решил совместить. Лучше бы злу так и оставаться неизвестным.
Итог: Несмотря на описанные выше минусы, роман безусловно удался. Описание быта мальчиков в небольшом провинциальном городке невольно навевает ностальгию по собственным беззаботным денькам в летние каникулы. Кажется, что ты и сам ненадолго вернулся в детство.
Сегодня у нас рассказ о сказке "Город мастеров", но, как это часто бывает, зайду я издалека.
Когда в 1933 году было создано знаменитое издательство "Детская литература" - вернее, тогда еще "Детгиз" - первым главным редактором издательства стал Самуил Яковлевич Маршак.
Он привлек множество выдающихся людей, но основную издательскую работу в ленинградском отделении тащили четыре девушки.
Четыре интеллигентные барышни, познакомившиеся и подружившиеся еще в студенческие годы, во время учебы на литературном факультете Ленинградского института истории искусств. Впрочем, этот вуз все обычно звали просто "Зубовским институтом".
Это было весьма занятное учебное заведение, созданное на собственные средства графом Валентином Платоновичем Зубовым - из тех самых Зубовых.
После революции, из-за хороших отношений Зубова и Луначарского, институт не только не был закрыт, но наоборот - изрядно расцвел и расширился. Ему даже было передано знаменитое издательство Academia, а на профессорские должности остававшийся директором граф сумел набрать самый цвет питерской науки.
Вот у этих-то корифеев и выучились к 1930 году четыре девушки из приличных семей. Это Лидия Чуковская, дочь Корнея Чуковского,
всегда худощавая Александра Любарская,
серьезная Зоя Задунайская
и пышная блондинка Тамара Габбе.
Но если Чуковская осталась в истории прежде всего как известная советская диссидентка, то оставшиеся трое вписали себя не в политику, а в литературу.
Эти дипломированные литературоведы-редакторши имели не самый легкий характер, они постоянно ругались с будущими великими писателями (Шварц, к примеру, как-то не выдержал и написал длинную телегу в стиле "Почему Габбе не права") - но при этом они очень много сделали для советской сказки.
Я уже рассказывал, как Любарская с Задунайской сделали русскую версию сказки Сельмы Лагерлеф «Путешествие Нильса с дикими гусями», Любарская также подготовила пересказ «Калевалы», выпустила сборники «Волшебный колодец», «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве», «По дорогам сказки». Задунайская, кроме Нильса, самостоятельно и в сотрудничестве с Габбе переработала и пересказала «Сказки народов Прибалтики», китайские, итальянские, молдавские и сказки многих других народов.
Наконец, Тамара Габбе не только в соавторстве с Зоей Задунайской сделала детский пересказ романа Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера», а вместе с Любарской - сборник «По дорогам сказки». Не только подготовила очень значительную работу в области фольклористики «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи», которая вышла уже после ее смерти. Не только перевела и пересказала французские народные сказки, сказки Перро, сказки Андерсена, братьев Гримм.
Она еще и - вполне заслуженно - считалась одним из лучших литературных редакторов страны. Именно Габбе много лет редактировала все книги Маршака, а за подготовленный ею к печати роман «Студенты» Юрий Трифонов получил Сталинскую премию.
Наконец, она сама писала сказки.
Но к этому Тамара Габбе пришла, только когда ей стало совсем плохо. В войну. Ее первая сказка появилась в 41-м, а главная - в 43-м.
Наверное, самыми счастливыми годами ее жизни были первые годы работы в "Детгизе", когда все были молодыми, смешливыми, жили одной мечтой и одной командой. Когда она ругалась со Шварцем, а писаный красавец и записной бабник Николай Олеников клеился ко всем подряд, сочиняя любовные мадригалы то Любарской:
Когда бы при рождении Я мухой создан был, В сплошном прикосновении Я жизнь бы проводил.
Я к вам бы прикасался, Красавица моя, И в обществе считался Счастливчиком бы я.
то ей:
Возле ягоды морошки В галерее ботанической На короткой цветоножке Воссиял цветок тропический.
Это Вы — цветок, Тамара, А морошка — это я. Вы виновница пожара, Охватившего меня.
К сожалению, пророческими оказалось совсем другие вирши Олейникова - отрывок из стихотворения "Генриху Левину по поводу влюбления его в Шурочку Любарскую":
…Страшно жить на этом свете, В нем отсутствует уют, — Ветер воет на рассвете, Волки зайчика грызут...
Их взяли по "делу харбинцев", по которому еще летом арестовали Олейникова, и обвинили в шпионаже в пользу Японии. Как вспоминала позже Любарская: «В ночь с 4-го на 5 сентября 1937 года были сразу арестованы писатели С. Безбородов, Н. Константинов, директор Дома детской литературы при Детиздате А. Серебрянников, редакторы Т. Габбе и я. <...> Редакторов, наиболее тесно связанных с арестованными, — З. Задунайскую, А. Освенскую и Р. Брауде, — уволили "по собственному желанию" в тот же день, 5 сентября, едва они пришли в издательство. Редакция была разгромлена".
По меркам тех времен Габбе отделается легким испугом - уже в декабре 1937-го ее оправдают, так как «имеющимися материалами»«виновность... не подтвердилась».
Дело Любарской затянется, "Шурочка" отсидит полтора года, и выйдет только после падения Ежова, в 1939-м.
Оправданная Габбе настояла на восстановлении в Детгизе, а Любарская устроилась работать в детском отделе Ленрадиокомитета.
Но неприятности Тамары Габбе на этом не закончились. В 1941 году арестовали ее мужа, Иосифа Гинзбурга. В 1945-м он погибнет в лагере во время страшного наводнения.
С началом войны ее единственный брат ушел на фронт, и, как и миллионы других мужчин, сержант Михаил Габбе погиб за Родину.
Сама Тамара Григорьевна с матерью и отчимом останется в Ленинграде и переживет там первую - самую страшную - блокадную зиму.
Однажды Маршак с оказией передаст Габбе из Москвы посылку с продуктами - половину она отдаст Любарской. Пусть говорят, что дружбы женской не бывает, угу.
В 1942-м их вывезут по Дороге Жизни - в крайней степени дистрофии. Позже Габбе писала в письме Чуковской: «Когда я приехала из Ленинграда, люди смотрели на меня даже с некоторым страхом, — особенно те, кто знал раньше. Я переменилась очень! Больше, чем Шура, которая, как Вы знаете, была тяжко больна и, в сущности говоря, выкарабкалась почти чудом. В тот день, когда я провожала ее в "Асторию", в стационар, и несла ее рюкзак (она сама уже не могла его тащить), я со страхом смотрела на ее серо-голубые щеки, на складки у губ, на потускневшие глаза. Но ко времени нашего переезда сюда, она уже была опять похожа на себя, а вот я — так совсем была не похожа на ту, какой была прежде. Я исхудала патологически. <...>Сейчас я уже не такая, хотя и теперь Шура (подумайте – Шура!) кажется, пожалуй, основательнее меня».
Именно тогда, в прямом смысле слова вырвавшись от смерти, Тамара Габбе сядет писать сказку.
Свою лучшую, на мой взгляд, сказку.
Поскольку сочинять стихи Тамара Габбе себе запретила еще в 15 лет, пришлось идти на поклон к Маршаку.
И старый учитель не подвел.
Вышедшую в 1943 году сказку «Город Мастеров, или Сказка о двух горбунах» открывают стихи Самуила Маршака:
Когда это было? В какой стороне?
Об этом сказать мудрено: И цифры и буквы У нас на стене От времени стерлись давно...
Обожаю юмор, с которым написаны некоторые книги про роботов. Как ни удивительно, это истории даже больше про людей и про их эмоции, чем про железки.
Вот подборка книг, в которой мне понравились и юмор, и отличный сюжет:
«Включи моё сердце на "Пять"» Саймон Стивенсон
История про робота-стоматолога, познающего чувства людей. Он нашёл свою мечту (которая будет спойлером) и буквально поехал к ней.
При этом робот обладает чувством юмора, за ним интересно следить, сопереживать ему, иногда вместе с ним удивляться человеческой природе.
Моя любимая фраза из романа – «Люди… Я не могу!» – подходит под многие случаи
«Репликант-13» Джей Кристофф
История про людей и репликантов в трёх частях, на русский переведена только первая книга.
Постапокалиптический мир радиоактивной пустоши, в котором читателю показывают девочку с роботом-гладиатором, собранным для боёв. За ней кто-то охотится, похоже, хочет убить.
Она случайно обнаруживает в руинах репликанта, которого не должно там быть.
Репликанту не полагается проявлять чувства и привязанность, ведь он – машина, созданная для конкретных задач.
Но конечно, всё идёт наперекосяк, он проявляет заботу о главной героине, а в финале читателей ждёт твист.
Дальше сюжет будет сводиться к войне репликантов и людей, но в первой части больше внимания уделено взаимоотношениям людей и репликантиов, вопросов морали, которые возникают вместе с изготовлением такого рода роботов.
Можно сказать, это другое прочтение «электроовец» Филипа Дика.
«Мой двойник – робот» Роберт Шекли
Рассказ про молодого человека, решившего начать отношения с «удобной» по всем параметрам девушкой. С роботом. Или он сам похож на робота.
Судите сами: у него чёткое расписание, на всё отведено определённо количество времени. Девушку, которая хочет ухаживаний, он считает старомодной, потому что ухаживания отнимают слишком много времени, которое можно потратить более продуктивно.
Что-то это напоминает многое в нашем времени…
«Робот-коробейник по имени Рекс» Роберт Шекли
Робот устроен таким образом, что может только предлагать купить у него товары. Но один человек, герой рассказа, попал в беду, и ему нужно отправить послание своему другу.
Посреди болот есть только одно существо – робот-коробейник, который не будет передавать послание.
Задача героя – исхитриться, чтобы скрыть за своей покупкой сигнал о помощи. Удаётся это не с первого раза.
Начнем с того, что я читаю практически все без разбора. Фэнтези, детективы, повести, драмы, комедии и много другое. Не обошел я стороной и шведского писателя Фредерика Бакмана. Начинал я и как многие с книги "Вторая жизнь Уве" и был приятно удивлен легким чтением и приятной последовательностью описанных событий. Сразу оговорюсь, кто незнаком с этим автором - не ждите каких-то философских рассуждений и поднятия глобальных мировых тем. Просто обычное чтиво на один раз, но это не делает его неприятным. В 2018 году я начал читать его трилогию про Бьернстад "Медвежий угол". Первые две книги зашли на ура, но вот с третьей начались проблемы. ИБО. Писатель запретил публиковать и переводить ее для России из-за своих политических взглядов. И в тот же момент он упал в моих глазах, ибо мне никогда не понять как прочтение книги может повлиять на ситуацию в стране. В этом году все-таки книга "После бури" добралась до нашей страны и, чтобы добить историю до конца, я ее прочитал на прошлой неделе. Что могу сказать. По сравнению с первыми двумя - это тихий ужас. Книга сухая, читать не интересно. Персонажи не прописаны, история прыгает с одного на другое, автор как будто потерялся в своих мыслях. Спойлерить не буду, но концовки линий персонажей спорные и нелепые. В общем, всем кто начинал читать - читать обязательно, остальным не советую
