Впервые поел на Ямале строганину, которую при мне настрогали. Обычно ее просто приносят, уже готовую к употреблению. Впервые попробовал в Якутии, в ХМАО угощали много. Вкусно)

Особенно запомнилась дегустация в ледяной пещере в Якутии, где к строганине с солью и перцем прилагались ледяные стопарики с с2аш5оаш ;-))) Помню, как туда подошла толпа спортсменов из Франции в этот момент и я им видимо подтвердил все байки про Россию скоростью употребления ;-))) давно было дело, 12 лет назад.

Первая встреча

На сейсмопрофиль опустилась ночь. Небо расцветилось миллиардами звёзд и украсилось полярным сиянием, пока ещё не сильным, а только-только наливающимся зеленоватым цветом. Вечерний мороз начал ощутимо пощипывать моё лицо, когда я выскочил на крыльцо сейсмостанции навстречу вездеходу с рабочими. Сегодня они затянули с раскладкой сейсмокосы, поэтому рабочий день для них закончился в глубоких сумерках. Взмахнув рукой, я отпустил своё небритое воинство на отдых в лагерь а сам вернулся на станцию: рабочие – рабочими, но на профиле меня ждали взрывники, чтобы добить подготовленный рабочими участок профиля.

Сейсморазведка – это такой геофизический конвейер в котором участвует большая толпа народа. Первыми идут топографы: они прокладывают профиль через леса и болота, размечают его пикетами через 50 метров, а ещё заготавливают дрова из спиленных деревьев. Идущие следом за ними буровики бурят на каждом пикете скважины, в которые взрывники закладывают по 400 грамм тетрила в каждую скважину, после чего их тампонируют, т.е. забивают глиной, чтобы взрыв уходил не в воздух, а в землю. После буровиков и взрывников на профиль приходит сейсмоотряд: рабочие растягивают 2 косы (100-жильный полуторакилометровый провод с сейсмоприёмниками) которые подключают к сейсмостанции.

Самыми последними снова идут взрывники: по сигналу с сейсмостанции они взрывают заложенную взрывчатку, ударная волна от взрыва уходит вглубь земли, отражается от всяческих глубинных неоднородностей и возвращается обратно, где и улавливается сейсмоприёмниками, которые передают полученную информацию на сейсмостанцию. Ну а мне остаётся только следить за тем, чтобы всё работало правильно и исправно.

Итак, мои рабочие уехали с профиля и мы со взрывниками устроили новогоднее веселье в ночной тайге. Пикет за пикетом, глухо бумкая, взрывники приближались к станции и где-то поблизости уже маячил конец рабочего дня, когда можно было встать из-за монитора и завалиться наконец-то на топчан, чтобы почитать книжку и отдохнуть перед завтрашним рабочим днём… Внезапно ожила рация и пробасила голосом Макара, начальника взрывпункта:

– Дима, там ненцы по профилю едут, приём!

– Какие ненцы, приём?

– А я почём знаю? Обыкновенные ненцы, на оленях. В твою сторону, приём.

– Ясно. Пока не работаем, пойду тормозить. Конец связи.

Во время работы сейсмостанции на профиле должна быть тишина, поскольку сейсмоприёмники очень чувствительные и вместо полезного сигнала запросто могут записать бег оленей и даже гортанные крики их водителей, а это – брак на работе, возможное неоткрытое месторождение нефти, выговор и лишение премии. И если с потерей нефти ещё можно было смириться, то лишаться премии совсем не хотелось, поэтому я накинул ватник и выскочил на улицу. Нарты, запряжённые парой оленей, остановились возле станции и с них соскочил молодой парень лет двадцати.

– Ань доро́во, геологи! – широко улыбаясь прокричал он. – Чё делаете?

– Привет! – ответил я. – Заходите ко мне. Мы сейчас работаем, нельзя по профилю ездить. Чай попьёте, отдохнёте.

– Чай – хорошо! – ещё сильнее разулыбался парень. – Дедка, пошли в гости!

С нарт поднялся старый, совсем сморщенный дедок и пробурчав что-то развеселившемуся внуку забрался в станцию. Следом за ним в станцию зашли и мы с молодым ненцем, а там уже ставил гостевой чайник мой водитель Валера по прозвищу Зомби. «Так он при виде любой лужи как зомби становится: ничего не видит, ничего не слышит, на рыбалку хочет!» - говаривал про него наш технорук Николай Васильевич, который это прозвище и придумал. Прозвище к Валере прикипело намертво.

Зашедшие в станцию ненцы забили и без того небольшой объём станции своими широченными совиками – меховой одеждой, в которой ненцы гоняют по тундре на нартах. Выглядит совик как большой балахон из оленьей шкуры шерстью наружу с широкими рукавами и капюшоном: очень тёплый, но при этом ужасно тяжёлый. Усадив гостей на топчан, мы выдали им по кружке чая и угостили конфетами, часть из которых Ананий, так звали молодого ненца, быстро спрятал в рукавицу: «Сеструхе отвезу, шибко сладости любит». Прихлёбывая чай из кружки, он осмотрелся и спросил:

– Чё делаете?

– Нефть ищем! – ответил я. – Вот вы мимо вездехода проезжали? Там взрывники сидят – они взрывают, а я на этой станции записываю. Вон, видишь бумажные полосы висят – вот их и пишу.

Хоть и была наша сейсмостанция «Прогресс-2» полностью цифровой, но по требованиям, записанным, наверное, ещё в 50-х годах, цифровую запись приходилось дублировать аналоговой – классическими бумажными лентами, изрисованными самописцами. А поскольку чернила, заправленные в самописцы, сохли довольно долго, то приходилось развешивать записанные ленточки, так что к концу дня станция внутри выглядела как новогодняя ёлка. Вся в серпантине и дождиках.

– Откуда едете? – полюбопытствовал я. Всё же не каждый день мимо нас ненцы проезжают. Если точнее, то это были первые ненцы, которых я встретил после того, как уехал из Нарьян-Мара.

– В Каменку ездили, мясо сдавали, шкуры сдавали, - ответил Ананий. – Сейчас домой едем, на Канином носе стоим.

– Ничего себе, - прикинул я в уме. – Это ж километров 200 в одну сторону!

– Да ерунда, день туда – день обратно. А у вас дорога знатная, олешки быстро бегут.

Ну конечно, профиль-то у нас тракторами утоптанный да 4 метра шириной – сплошное раздолье для ненецких нарт.

– Ладно, вы чай пейте, а мне работать нужно, - сказал я и увидев, что дедок достал трубку и озирается вокруг, разрешил. – Кури здесь, отец!

Дед достал кисет (Самый настоящий, расшитый узорами – я такие только в кино видел!) и начал неторопливо набивать трубку, а я вышел на связь со взрывниками и сказал в рацию:

– Тишина на профиле! Работаем!

– Работаем! – зашипев, отозвалась рация.

Для того, чтобы взрыв заложенного заряда был синхронизирован с включением станции на запись, на ней установлен шифратор – приборчик, который посылает зашифрованный сигнал на взрывпункт и одновременно включает станцию. На взрывпункте стоит дешифратор, который проверяет, свой или нет сигнал, после чего подрывает заряд тетрила в скважине. Это я рассказываю долго, на самом деле всё происходит очень быстро, в какие-то секунды.

И вот в тот самый момент, когда дед, набив трубку табаком, зажёг спичку станция очнулась ото сна! Заморгали лампочки, включился монитор на моём столе, зажужжал магнитофон, из блока записи полезла бумажная лента а по монитору побежали дорожки сигналов от сейсмоприёмников. Дед, не ожидавший такого яркого эффекта от зажжённой им спички, быстро потушил её и спрятал трубку за пазуху. В это самое время станция, сделав запись, опять ушла в режим ожидания: отключился монитор, погасли лампочки на стойках и снова наступила тишина.

– Однако! – восхитился Ананий. – Здорово у тебя!

И тут же неожиданно перешёл к другой теме:

– Бартер, бартер делать будем?

– Какой бартер? – удивился я.

– Бензин надо, масло надо! – перечислил ненец.

– Оленей заправлять?

– Зачем оленей! – рассмеялся Ананий. – «Бураны» есть, заправлять надо. Мясо дам, рыбу дам – бартер делать будем.

Иностранное это словечко явно нравилось парню и он всё время его повторял.

–  Бензин найдём, заезжай к нам на базу денька через два-три. Мы на Волчихе стоим дальше по профилю. Там и обсудим, – заслышав слова «мясо» и «рыба», во мне тут же проснулся завхоз. Чего-чего, а мясо с рыбой сейсмопартии точно не повредило бы, тем более что на дворе стояли знаменитые 90-е годы.

– К работе готовы, приём! – донеслось из рации.

– Тишина на профиле! Работаем!

– Работаем!

Дедок, решивший всё же закурить, снова вытащил свою трубку из-за пазухи. Я включил шифратор, станция ожила и дед, ругаясь одними губами, снова спрятал трубку за пазуху. Дождавшись, когда лапочки на стойках погаснут, он вышел из станции и уселся в нарты. Там-то уж никакая шайтан-машина не помешает ему наконец-то выкурить трубочку!

Ну а мы на станции болтали с Ананием об учёбе, о работе, о планах на жизнь: интересно было слышать его рассуждения о создании своего кооператива, где он вместе с сестрой собирался шить шапки, пимы и унты. Взрывники с работой подошли к самой станции и последним взрывом изрядно напугали оленей. Хорошо что дед, уже сидевший на нартах, сумел их быстро успокоить.

Расстались мы с Ананием практически друзьями – я ещё раз пригласил его в гости на базу, а он пообещал привезти мне оленьи рога, чтобы я повесил их на свою станцию. После чего он забрался на нарты и гортанно крикнув, пустил оленей в бег, а я вернулся на станцию – закончился очередной мой рабочий день.

P.S. Это была не единственная встреча с Ананием - если интересно, то могу продолжить эту историю. В любом случае - пишите, спрашивайте, критикуйте или советуйте - вы мне очень помогаете своими комментариями!